по открытии Парижской выставки в мае 1900 года я получил письмо от управляющего московскими Императорскими театрами В.А. Теляковского, в котором он мне предлагал принять на себя ведение художественной части (- оформление декораций и костюмов. - germiones_muzh.) московских Императорских театров и сообщить о времени моего приезда в Москву.
Я сказал об этом Шаляпину.
-- Придется и тебе петь в Императорском театре.
-- Вряд ли,-- ответил мне Федор Иванович,-- они меня там терпеть не могут. Да к тому же считают революционером.
-- Какой ты революционер? Где ж ты будешь петь? Мамонтов ведь разорен.
На этом разговор наш оборвался.
По приезде моем в Москву на другой же день утром ко мне приехал очень скромного вида человек, одетый в серую военную тужурку. Он был немножко похож лицом на простого русского солдата. В светло-серых глазах его я прочел внимание и ум.
Он просто сказал мне:
-- Я бы хотел, чтобы вы вошли в состав управления театрами. Страдает у нас художественная сторона. Невозможно видеть невежественность постановок. Я видел ваши работы у Мамонтова, и мне хотелось бы, чтобы вы работали в театре. Жалею, что нельзя привлечь Мамонтова, с ним такое несчастье.
-- А как же с оперой?-- сказал я. -- Ведь опера -- это Шаляпин. Какая же русская опера без Шаляпина?
-- Да, это правда,-- согласился Теляковский,-- но это очень трудно провести. Хотя я об этом всегда думал.
В тот же день я приехал к Теляковскому, и мы с ним проговорили до шести часов утра.
Через два дня состоялось мое назначение, и я познакомил Теляковского с талантливым художником А.Я. Головиным.
После первых наших постановок -- балетов "Дон Кихот" и "Волшебное зеркало" -- все газеты разразились неслыханной бранью. Артисты отказались надевать мои костюмы. Декорации Головина повешены были машинистами вкривь и вкось.
Грингмут в передовой статье писал в "Московских Ведомостях": "Декадентство и невежество на образцовой сцене".
На генеральной репетиции "Дон Кихота" в Большом театре на Теляковского, который сидел в первом ряду, бросилась с истерическими рыданиями какая-то полная женщина, видимо, желая нанести ему оскорбление действием...
Теляковский схватил ее за руки и спросил:
-- Кто это такая?
Оказалось -- супруга декоратора Гельцера.
Любопытно, что еще до происшествия из конторы Императорских театров в тот день было сообщено по телефону в Петербург, что управляющему нанесено оскорбление за проведение невежества и декадентства. Московские газеты всех направлений и оттенков прямо сошли с ума.
И странно: театр, обычно пустовавший в дни балетных спектаклей, на представлениях балетов "Дон Кихот" и "Волшебное зеркало" был полон.
Шаляпин тем временем вел ежедневно переговоры с Теляковским. И Теляковский говорил мне, смеясь:
-- Ну и особенный человек ваш Шаляпин. Вы знаете, какие пункты он вносит в контракт? Например: постоянная годовая ложа бенуара для его друга Горького. Потом еще три ложи для его друзей, которых, оказывается, он даже и поименно не знает. Потом плата, невиданная в Императорских театрах,-- полторы и две тысячи за спектакль. Притом он уже несколько раз терял подписанные мной с ним контракты. Наконец, знаете, что я сделал? Я подписал ему чистый бланк, чтобы он вставил сам пункты, какие ему нравятся. Все равно, кроме платы, ничего выполнить невозможно. Например: у его уборной должны находиться, по его требованию, два вооруженных солдата с саблями наголо...
Я не мог слушать эти рассказы без смеха.
-- Зачем же это ему нужно?
Теляковский тоже отвечал, смеясь:
-- А как же! Для устрашения репортеров...
Через некоторое время Теляковский вновь мне сказал:
-- Шаляпин-то ваш опять контракт потерял. Жена его положила в шкаф, а шкаф переменил мебельщик. Все ищет, пока поет без контракта. Чтоб удовлетворить его требования, пришлось повысить цены на его спектакли. Что делать? Великий артист. Явление исключительное... Я лично рассказал Государю о Шаляпине, контрактах, декадентах. Государь смеялся и сказал, что ему все только и говорят, что о декадентах в Императорском театре.
Вскоре по уходе Волконского Теляковский был назначен директором Императорских театров в Петербург.
Императорские театры -- опера и балет, делали с тех пор полные сборы, и казенные субсидии театрам уменьшились благодаря этому более чем вдвое.
Газеты долго еще продолжали писать о декадентстве. И вдруг -- тон изменился. Про меня начали писать: "наш маститый", "превзошел себя". Уже привыкнув к ругани, я даже испугался: уж не постарел ли я?..
Шаляпин был в полном расцвете сил и своей славы.
СПЕКТАКЛЬ В ЧЕСТЬ ЛУБЭ
В Петербург приехал президент Французской республики Лубэ.
Весной в китайском театре в Царском Селе был назначен парадный спектакль. Я делал декорации для акта балета "Фонтаны" из "Конька Горбунка", оперы "Фауст" -- "Сад Маргариты", а также для сцены "Смерть Бориса", в которой участвовал Шаляпин.
Подошел вечер спектакля. Шаляпин одевался и гримировался Борисом. Режиссеры волновались, как бы не опоздать.
-- Начинайте, начинайте,-- говорил Шаляпин.
В это время в уборную к нему зашел великий князь Владимир Александрович (- меценат, охотник и гурман. Командовал гвардией и Петербургским военным округом. - germiones_muzh.). Сев против гримировавшегося Шаляпина, он спросил его:
-- Ну как? Что-нибудь новое учите?
-- Некогда, Ваше Императорское Высочество,-- ответил Шаляпин. -- Некогда.
-- А что же?
-- У меня француженка, Ваше Высочество, и какая! Что учить? Когда учить? Все равно все забудешь... Какая француженка! Вы поймете...
-- А-а!-- засмеялся басом великий князь. -- Что же, все может быть. И давно это с вами случилось?
-- На днях.
-- Федор Иванович,-- говорил оробелый режиссер,-- увертюра кончается, ваш выход.
-- Я слышу,-- сказал Шаляпин и быстро поднялся. Я вышел с ним на сцену. У входной двери сзади декораций боярской думы режиссер, державший дверь, чтобы выпустить в нужный момент Шаляпина, следил по клавиру (- по перекладываемым нотам партитуры идущего спектакля. - germiones_muzh.).
Шаляпин, стоя около меня, разговаривал с балетной танцовщицей:
-- Господи, если бы я не был женат... Вы так прекрасны! Но это все равно, моя дорогая...
Тут режиссер открыл дверь, и Шаляпин, мгновенно приняв облик обреченного царя (- Бориса Годунова. - germiones_muzh.), шагнул в дверь со словами:
-- "Чур, чур, дитя, не я твой лиходей..."
В голосе его звучала трагедия. (- эти слова в опере Мусоргского царь адресует убиенному царевичу Дмитрию, который ему привиделся. По-другому сие, конечно, петь нельзя. - germiones_muzh.)
Я удивился его опыту и этой невероятной уверенности в себе. Он был поразителен.
Государь и президент, а также и весь зал без конца аплодировали ему. На другой день Теляковский поднес ему в подарок от Государя большие золотые часы, сплошь покрытые бриллиантами.
КОНСТАНТИН КОРОВИН (1861 - 1939. художник, изгнанник первой волны, друг Шаляпина)