Куррат уль-Айн была красива, талантлива - и безкомпромиссна. Это была смелая и свободолюбивая женщина - смешно даж сравнивать с нею таких "борцух" как Новодворская или Тихановская. Не оскорбляла никого - когда шах Насреддин учтиво попросил ее вернуться в ортодоксальный ислам, ответила стихами:
Слава, богатство и власть – пусть для тебя это будет;
Странствия бедного дервиша – пусть для меня это будет.
Первое коль хорошо, – пусть для тебя это будет;
Если последнее плохо, пусть для меня это будет.
Собственно, она сама подписала свой приговор - и когда пошли репрессии властей и ответный террор бабистов, была задушена в заточении... Молодой Насреддин, наверное, узнал об этом уже постфактум. Романтические натуры вроде Хлебникова, бродившего по Ирану как дервиш, верили в легенду, что поэтесса сама задушиласебя тетивой лука на глазах пораженных сарбазов (да еще и сказала: "Только и всего?") - Но как вы понимаете, такого не бывает.

Прикольно. Освобожденная женщина Востока не ждет милостей от природы, а равно и от патриархальных мужланов, и сама свою красоту воспевает.

всмысле самовоспеваний, вина и любовного признания были такие на Востоке и до неё. Робиаи Балхи в X в. написала в Хорасане поэму с признанием в любви - рабу (плохо кончилось для родной); Мехсети Гянджеви в XII веке участвовала в диванах вместе с мущинами; Лалла Дэд в XIV веке уже бабушкой отправилась странствовать по дорогам Индии; Чанда-Биби в Хайдарабадском низамстве в XVIII в. была нетолько поэтессой но и в походах участвовала в мужских доспехах (и заводила любовников среди военных).