Во время гражданской войны грабили все - и белые, и красные, и махновцы, и даже при случае само население (имения).
Как-то в Юзовке, переходившей много раз от одних к другим, я разговорился с крестьянином.
- За кого вы, собственно, стоите?
- А ни за кого. Белые грабят, красные грабят, и махновцы грабят. Как вы хотите, чтобы мы испытывали симпатии к кому-нибудь?
Он только забыл прибавить, что они и сами грабят. Рядом было разграбленное имение.
Высшее начальство не могло справиться с грабежом. Все солдаты, большинство офицеров и даже некоторые начальники при удобном случае грабили. Крайне редки были те, кто обладал твердой моралью и не участвовал в этом. Я не преувеличиваю. Мне пришлось наблюдать массовые грабежи в России, в Европе и в Африке. При появлении безнаказанности громадное большинство людей превращается в преступников. Очень редки люди, остающиеся честными, даже если на углу нет больше полицейского. Уберите жандарма - и все окажутся дикарями. И это в культурных городах Европы, тем более в армии. То же население, страдавшее от грабежа, само грабило с упоением.
Недаром лозунг большевиков "грабь награбленное" имел такой успех и теперь им очень неудобен.
Я сам чуть не сделался бандитом. Спас меня брат (- они служили вместе, на одной батарее. Хотя брат был пехотным офицером. - germiones_muzh.). Вот как это было.
Некоторые офицеры, живущие на нашей квартире, исчезали ночью и возвращались с мешками.
- Возьмите меня с собой, мне хочется видеть это.
- Нет, ты нам все испортишь. Ты сентиментален, еще начнешь нам читать мораль. Для этого нужно быть твердым.
- Обещаю, что буду молчать.
И вот в одну ночь они согласились взять меня с собой.
- С условием, что ты будешь делать то же, что и мы, и возьмешь что-нибудь.
Мы пошли в далекий квартал, где не было расквартировано войск. Солдаты не дадут грабить их дом (- их там хозяева могут отравить за это, поморить лошадей, обухом восне пристукнуть. Просто НЕ накормить. – germiones_muzh.). Крестьяне это знают и не против постоя.
Выбив дверь ударом сапога, входим. Крестьяне трепещут.
- Деньги.
- Нет у нас денег. Откуда...
- А, по добру не хотите дать? Нужно заставить?
Трясущимися руками крестьянин отдает деньги. Опрокидываем сундук, его содержимое рассыпается по полу. Роемся в барахле.
- Ты тоже должен взять.
Я колебался. Мне было противно. Но все же взял красный, красивый, шелковый платок. Вышита была роза. С одной стороны красная, с другой она же, но черная. Запомнился.
Мне противно описывать эти возмутительные сцены. Подумать, что вся Россия годами подвергалась грабежам!
Но то, что творилось у меня в душе, было крайне любопытно. С одной стороны, я был глубоко возмущен и сдерживался, чтобы не вступиться за несчастных. Но появилось и другое, скверное чувство, и оно постепенно усиливалось. Опьянение неограниченной властью. Эти бледные испуганные люди были в полной нашей власти. Можно делать с ними, что вам хочется. Эта власть опьяняет сильней алкоголя. "Если я пойду с ними еще раз, я сам сделаюсь бандитом", - подумал я без всякого неудовольствия.
На следующий день брат зашел в хату, чтобы взять что-то из нашего маленького общего чемоданчика. Сверху лежал платок.
- Это что такое?
Я сильно покраснел.
- Понимаю... И тебе не стыдно?
Мне было очень стыдно, но я все же сказал:
- Все же это делают.
- Пусть другие делают, что им нравится, но не ты... Нет, не ты...
Он был уничтожен и остался стоять не двигаясь и молча. Очень тихо:
- Ты вор... грабитель? Нет, Сережа, прошу тебя, не надо... не надо...
- Я больше не буду, - сказал я тоже шепотом.
(- брат был старший. Очень ценный был брат. - germiones_muzh.)
Вечером офицеры спросили меня:
- Ну как, пойдешь с нами?
Я ответил отрицательно. Они назвали меня мокрой курицей. Я промолчал.
Грабеж в деревнях, спекуляция в городах причиняли нам немалый вред...
поручик СЕРГЕЙ МАМОНТОВ (1898 – 1987). ПОХОДЫ И КОНИ
