-- Таня, ты непременно должна понемногу учиться работать,-- сказала однажды Вера Дмитриевна Голина своей маленькой дочери.
-- Но, мамочка, это скучно; гораздо приятнее бегать и играть с куклами.
-- На все свое время, дитя мое; день велик, можно поиграть, побегать, и затем найти минутку поработать.
-- И не умею работать.
-- Надо учиться.
-- С чего же начать?
-- Хочешь, я покажу тебе шить?
-- Нет, мамочка, уж лучше давай вязать что-нибудь.
-- Изволь, и на это согласна, вязать так вязать; поди ко мне в комнату, принеси мою рабочую корзинку: там найдешь спицы и нитки.
(- все дворянки должныбыли уметь рукодельничать. Хотябы для того, чтоб привести себя впорядок есличто. Этому учили матери, а сироток – в пансионах и институтах благдевиц. – germiones_muzh.)
Таня пошла исполнить данное ей поручение, но, встретившись по дороге с беленькой кошечкой Минеткой, позабыла о предстоящей работе и заигралась с нею.
-- Таня, я жду!-- крикнула ей мама.
-- Сейчас, сейчас!-- и девочка, наскоро поцеловав Минетку, побежала за рабочей корзинкой.
(- Minette значит Малышка. Надеюсь, поручики ржевские нечитают? – germiones_muzh.)
-- Садись ближе ко мне,-- сказала мама.
Таня села.
-- Достань клубок и спицы.
Таня достала то и другое.
-- Ну, теперь начинай вязать так, как я буду тебе показывать.
Тане первое время новое занятие очень нравилось, она не заметила, как прошло около часа, но затем мало-по-малу начала скучать, и на следующий день уже старалась придумать различныя отговорки, чтобы отделаться от урока.
-- Нельзя, Таня, ты не маленькая, необходимо приучаться к работе,-- настаивала мама, и каждый день волей-неволей засаживала девочку за вязанье; дело, однако, не спорилось, работа шла медленно и зачастую вязанье выходило так неровно и неправильно, что к концу урока приходилось распускать все; это еще больше сердило Таню и, вероятно, заставило бы на-отрез отказаться отъ рукоделья, еслибы мама не придумала следующее:
-- Таня, -- сказала она однажды, когда девочка, по обыкновению, явилась на урок,-- видишь ты этот красненький клубочек?
-- Вижу, мамочка.
-- Нравится он тебе?
-- Он красивее бѣлаго.
-- Не хочешь ли сегодня начать вязать красными нитками?
-- Пожалуй, только...
-- Что только?
-- Ведь в сущности-то все равно, какой клубок, вязать придется точно таким же образомъ.
-- Да, но зато этот клубок не простой: он с сюрпризом!
-- С каким?
-- А вот, когда довяжешь до конца, увидишь.
-- Ты говоришь серьезно, мама, не шутишь?
-- Совершенно серьзно.
-- Скажи, дорогая, какой там сюрприз?
-- Не могу.
Таня печально склонила головку, попробовав еще раз упросить маму сказать, в чемъ заключается сюрприз, но мама была неумолима; пришлось приняться за работу и приложить все старание, чтобы клубок скорее кончился.
-- Мама, я связала все, что ты велела, -- сказала Таня по прошествии часа.
-- Покажи, может быть, дурно, тогда распустить придется.
-- Ай, нет, сохрани Бог, это было бы обидно.
Мама улыбнулась и принялась внимательно разглядывать работу; Таня смотрела на нее с безпокойством.
-- Ну, что, мамочка, хорошо?-- спросила она дрожащим голосом.
-- Хорошо.
-- Нельзя ли поработать еще часок?
-- Можно, если желаешь, только ты всегда говорила, что это скучно, утомительно.
-- Да, мамочка, прежде это действительно казалось мне скучным и утомительным, но теперь, напротив, мне хочется как можно скорее кончить клубок, чтобы узнать, что находится в середине.
И Таня, снова опустившись на стул, взяла в руки вязанье.
-- Будь внимательна, не торопись, вяжи аккуратно, иначе придется распустить и начать сначала.
-- О, нет, мамочка, этого никогда не случится...
Целый час провела девочка за вязаньем. Клубок становился меньше и меньше; наконец, между красными нитками показались уголки белой бумаги.
-- Не уйду отсюда, покуда не кончу моток,-- сказала Таня.
-- Как же твои куклы, я думаю, соскучились; им никогда не приходилось так долго оставаться однем.
-- Не беда, пусть поскучают,-- сказала Таня, улыбнувшись (- ччерт. Растет девка, и виден ум и характер. – germiones_muzh.) и, не выпуская из рук спицы, работала усердно до тех пор, пока на клубке ничего не осталось.
-- Ура!- вскрикнула она громко,-- теперь можно развернуть сюрприз.
-- Погоди, я должна сначала взглянуть на работу,-- остановила ее мама. Таня с замиранием сердца протянула вязанье.
-- Вот тут, последние ряды немножко неровны; по настоящему следовало бы распустить, ну, да уж на первый раз прощаю -- развертывай.
Таня поспешно развернула бумагу, в которой оказалась шеколадная конфетка.
-- Ах, моя любимая конфетка!-- вскричала Таня,-- не даром я трудилась так долго, чтобы до нее добраться.
-- Значит ты довольна сюрпризом?
-- Конечно.
-- И не прочь на будущее время получать еще что-нибудь в этом роде?
-- О, да, да!
-- Хорошо, я к завтрему приготовлю новый клубочек.
На следующий день мама действительно приготовила клубок, в котором на этот раз был замотан грецкий орех; Таня добиралась до него по прежнему с нетерпением, и таким образом, повторяя несколько дней кряду, научилась вязать ровно, хорошо, аккуратно, и до того полюбила эту работу, что не только никогда не тяготилась ею, но даже предпочитала куклам и игрушкам.
