И князь Иван, руской багатырь, вшел в шатер и посмотрил: ажно в беле шатре, на другой стороне, спитъ млад молодец. И князь Иван, руской багатырь, вынял саблю булатную и хощет его смерти предать. А сам себе подумал: «Не честь мне будет, не хвала молодецкая, сонного человека убить: сонной человек аки мертвой».
Учал будить: «Стань, человече, убудись! Не для ради моего бужения, для ради своего спасения! Не ведаешь, что не по себе товарыща избираешь, за то рано напрасною смертию умрешь! За что лошадь свою к чюжему корму припущаешь, а сам не спросясь в чужей шатер ходишь? За то люди напрасно много крови проливают! И как еси тебя зовут по имени, и откуды ездишь, и какова отца сын?»
И говоритъ ему Еруслон Лазаревич: «Господине, князь Иван, руской богатырь! Яз еду от Картаусова царства, отец у меня князь Лазарь Лазаревичь, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Еруслоном. А добра коня к чюжему корму припустил, что ему стоять без корму неугодно, а твоего коня прочь не отбивал. Что ты говоришь — не гораздо ладно! Когда бывают люди добрые, и они прежь худых речей пьют и ядят, и потешаютца, и (только после) в чисте поле разъезжаются. Есть ли у тебя, князь Иван, руской багатырь, чем вода черпати?» И говорит ему князь Иван, руской богатырь: «Есть у меня чара, чем вода черпать».
И говоритъ ему Еруслон Лазаревичь: «Князь Иван, руской богатырь! Когда тебе есть чем вода черпать, и ты почерпни воды и умойся, да и мне подай!» И говорит князь Иван, руской багатырь: «Еруслон Лазаревичь! Тебе вода черпать да и мне подавать, а ты дитя молодое!» А в те поры Еруслон Лазаревичь шти лет по седьмому году пошло.
И говорит Еруслон Лазаревич: «Князь Иван, руской багатырь! Тебе вода черпать да и мне подавать! Не имав птицу — да теребишь, а добра молотца не отведав — да хулишь и хулу возлагаешь». И говорит Иван, руской багатырь: «Я во князех князь, а в боярех боярин, а ты казак! Тебе вода черпать да и мне подавать!»
И говорит ему Еруслон Лазаревичь: «Яз в чисте поле багатырь, и у царей во дворе багатырь; а ты когда у царей во дворе — тогда ты князь, а когда ты в чисте поле — тогда ты пес, а не князь! Тебе вода черпать да и мне подавать!»
И видит князь неминучюю беду, и взем чару, и почерпает воду, и сам умылся, да и ему подал.
И Еруслон Лазаревичь умылся, и садилися на свои добрыя кони, и князь Иван, руской багатырь, поехал во всю пору лошадиную, а Еруслон поехал ступью бредучею. И понадогнал Еруслон Лазаревичь, и ударил своего добраго коня Араша вещаго по окаракам, и выпередил князя Ивана, руского багатыря, и помолился: «Боже, Боже, Спас милостив! Дай мне, Господи, всякого человека убить копьем, тупым концем!» (- молитва кажется циничной до беспредела. Смягчающим обстоятельством явлется то, что по-древнерусски убить - это не лишить жизни. Здесь значит: свалить, сбить сног или выбить из седла. Это первый удар Еруслана, и бьет он не боевым наконечником, а тупым концом. - germiones_muzh.)
И оборотил Еруслон свое долгомерное копье…
СКАЗАНИЕ И ПОХОЖДЕНИЕ О ХРАБРОСТИ, О МЛАДОСТИ, И ДО СТАРОСТИ ЕГО БЫТИЯ, МЛАДАГО ЮНОШЫ И ПРЕКРАСНАГО РУССКОГО БАГАТЫРЯ, ЗЕЛО ПОСЛУШАТИ ДИВНО, ЕРУСЛОНА ЛАЗАРЕВИЧА
