Фиалковые полутени утра
смятенного легли на жаркий абрис
лица, они и на губах усталых
и возле глаз пылающих ещё…
Но розовая сущность выплывает
со дна сосредоточенной души,
и сразу лепестками жаркой плоти
обоих обволакивает нас
предчувствие того самозабвенья,
в котором тайна женщины звучит,
приказывая мне хоть в песне,
хоть чем-то стать похожим на тебя,
о дерзновенное воображенье
тоски, о невозможности кричащей!..
Фиалковые полутени утра
смятенного легли на жаркий абрис
лица, в саду волшебных глаз и губ
тревога и невозмутимость формы
того, что в нас как музыка живёт.