Спешились, обнажили рапиры и кинжалы.
Опытный Матас сразу повел сильную атаку на своего противника. Его натиск связал отступавшего Мюрона в защите, и вскоре капитан уверенным приемом обезоружил противника. (В то время фехтование включало много борцовских уловок: оружие перехватывали за клинок и отнимали выворачиванием руки, для полного щастья угрожая собственным, убедительно направленным в глаз). Отпускать такпросто считалось неприличным; описавший этот случай сеньер де Брантом замечает что лишь помилование лежащего в крови врага заслуживало похвалы знатоков...
Но капитан Матас невидел особой чести в убийстве неопытного молокососа. Кроме того он, вероятно, был необременен знатными родственниками - и решил не лишать маршала племянника. Возвратив Мюрону оружие, Матас сухо, но вежливо посоветовал научиться владеть им получше - а дотехпор не кидаться на заведомо сильнейших бойцов. Вслед за тем он повернулся к своей лошади, взялся за луку седла и поставил ногу в стремя.
Это был самый удобный момент! Так и не вложивший рапиру в ножны Мюрон ударил Матаса в спину и заколол насмерть.
В последовавших затем придворных толках "по поводу" осуждению подвергся именно Матас: как выразился герцог де Гиз, он слишком низко оценил свою доблесть и фортуну.
- Всеголишь в несколько поучающих слов...