Эфрену, канарцу и берберу,
научившему нас
языку шелковых коконов
Та девочка у берега морского
скрывает песни в устрицах зеленых
и принимает волны за лимоны,
а море - за разносчика простого.
И, понимая море с полуслова,
касаясь ртом его воды солёной,
- Я сладкой жду, - твердит она
влюбленно,
к волне бегущей наклоняясь снова.
Она все ждет. И я твержу напрасно,
что горькое заключено в прекрасном,
как червь, обвитый шелковою нитью.
Она глядит холодными глазами.
Её язык - он так омыт слезами,
что соль от сахара не отличить ей.