…мы входим в Дом обычаев — просторную круглую хижину с коническим потолком. Стены глинобитные, двери выходят на восток. В верхней части южной и западной стен наподобие отдушин пробиты два отверстия. Дом несколько возвышается над крытыми пальмовыми листьями хижинами, окружающими выжженную солнцем площадь. Ни деревца, ни кустика. За постройками холм, за каменную почву которого цепляются кактусы.
В центре хижины на утрамбованном полу возле обрядового стола сидит, сжав руки между ногами, обнаженный подросток, жалобно плача и заливаясь слезами. Стоящая рядом на коленях мать пытается его успокоить. Но едва она отпускает сына, как охваченный приступом боли подросток начинает бить себя по ребрам, отчетливо выделяющимся на темной коже. Хервасио и Рамон наклоняются и берут исхудавшего, горько плачущего мальчика на руки.
Мне объясняют:
— Этот мальчонка в один холодный майский день почувствовал злокачественный жар, шедший изнутри. Оказывается, он сошелся с какой-то женщиной. И вот теперь он бледен, подавлен, разбит и жалуется на жестокие боли.
Сорванец даже не жалуется, он просто воет, сжимая живот обеими руками. Он бьется об пол головой, покрытой длинными нечесаными волосами. Его принесли сюда для осмотра.
Прошло уже много месяцев, как он заразился венерической болезнью, и она почти разрушила его организм. Послали за знахарем, но тот не спешит. А тем временем мать сопляка рассказывает на языке кора, что испытывал ее несчастный сын.
Наконец приходит уичоль, густо раскрасивший щеки красной краской. Его живописное одеяние скреплено тремя застежками. На голове небольшое сомбреро с невысокой конической тульей, почти скрытой черными орлиными перьями. С перьев свисает лента, унизанная колючками кустарника, они при каждом движении шевелятся и задевают друг друга. На куртке, расшитой аллегорическими фигурами — оленями и птицами, — висят три изящно раскрашенных мешочка. На поясе традиционные семь маленьких шерстяных сумочек разного цвета и рисунка, нанизанных на веревке (- все индейцы племен кора и уичоль носят такие. – germiones_muzh.). Штаны ниже колен и рубаха, рукава которой завязаны на локтях, вышиты разноцветными нитками. Колдун — единственный среди индейцев, позволяющий себе пышность и расточительность. Он входит молча. Женщина и Хервасио идут ему навстречу. Колдун внимательно выслушивает мать, рассказывающую на языке кора о несчастье сына. Когда колдун чего-либо не понимает, Хервасио переводит слова матери на язык уичолей. Это Андрес Уизтита — наиболее знаменитый и могущественный уичольский колдун. Травами он не лечит, а воздействует лишь силой заговора. Его власть над заболевшей душой признана в горах всеми.
Выслушав объяснения, он подходит к столу и кладет на него сомбреро и мешочки. Затем знаками просит всех отойти от простертого на полу больного, которого он словно не замечает. Присутствующие садятся вдоль круглой стены. Начинает вечереть.
Колдун вытаскивает из мешочков завязанные узлом платки. Один из них развязывает и расстилает на столе. В нем талисман — перья королевского орла, птицы, летающей очень высоко, и потому все видящей, все слышащей, все знающей. Из другого мешочка он, словно фокусник, желающий удивить публику, вытаскивает оперенные стрелы: ими он и хочет умертвить злого духа. Взяв стрелы в правую руку, а перья — в левую, он направляется к двери, смиренно опустив взор. На пороге колдун останавливается и на миг застывает в религиозном экстазе, затем поднимает руки, предлагая стрелы и перья небу, освещенному заходящим солнцем. Устремив взор ввысь, он несколько мгновений балансирует на грани, отделяющей величественное от гротеска. Такой позой он как бы испрашивает у богов разрешения применить свою мудрость.
Потом колдун сплетает украшенные золотыми браслетами руки и опускает их, пристально всматриваясь в перья. Он касается перьями груди, рта и, наконец, лба. Перья всезнающей птицы наделяют его мудростью, ибо боги разрешили ее применить. Затем он четко и торжественно поворачивается так, чтобы подойти к больному с востока, откуда восходит по утрам солнце — прародитель всего сущего на земле. К больному он не притрагивается, а только удивленно смотрит на него, словно обнаружил совершенно случайно. Так бог ненароком бросает взор на ничтожные человеческие невзгоды. Теперь он уже не отрывает взгляда от больного. Он смотрит сначала с любопытством, затем с интересом и, наконец, с состраданием. Колдун идет направо, в ту сторону, где стою я, и медленно описывает вокруг мальчика правильные круги, плавно покачивая нацеленными на него перьями мудрой птицы. Эта церемония состоит из пятнадцати поворотов: числа дней, необходимых луне — матери бессмертных, чтобы стать полной, круглой и, поднявшись высоко в небе, засиять как можно ярче (- автор ошибается: луне нужно не 15, а 14 дней. Лунный месяц = 28. – germiones_muzh.).
У матери ребенка и Хервасио в глазах затаился страх, ибо они уверены, что рядом находится либо бог, либо злой дух. Рамон (- метис, а не индеец. – germiones_muzh.) смотрит презрительно, но никто из всех троих не может остаться бесстрастным: первоначальное любопытство теперь превратилось в волнение.
Мы стали жертвами предрассудков. Колдун подчиняет наше внимание размеренному ритму своих движений, которые постепенно убыстряются. Он загипнотизировал нас своими магическими стрелами и перьями. Постепенно его движения превращаются в демонический танец. Мы видим, что его согнувшееся тело как-то уменьшается, словно погружается до пояса в землю. Затем колдун будто выходит из-под земли, чтобы вытянуться до невероятных размеров, коснуться головой стропил крыши. Он то скрещивает руки, то выпрямляет их, то извивает наподобие буквы S, то передвигается с необыкновенной быстротой… Слышно его тяжелое, как у работающего человека, дыхание, а когда он замирает, пот блестит на его лице, словно сделанном из тонкого медного листа. Колдун снова вздымает руки вверх, как бы собираясь поймать птицу.
В этот момент стоны больного затихли. Он закрывает глаза. То же самое делают мать подростка и Хервасио, ибо можно ослепнуть, когда выходит злой дух. Я тоже прищуриваю глаза и вижу, что колдун подходит к больному, почти касаясь перьями простертого безжизненного тела. Он водит ими вдоль торса юноши, бормоча непонятные слова, будто умоляя или предостерегая кого-то. Это — приказ злому духу, сидящему в теле юноши. Кажется, что злой дух слышит приказ и хочет выйти, но застревает в задыхающемся горле больного. Движения колдуна становятся все более и более настойчивыми, энергичными. Но все напрасно. Злой дух не хочет оставить свою жертву. Тело юноши дрожит как в припадке эпилепсии. Колдун взмок от пота, он дышит хрипло, со свистом. Его бормотание становится невнятным и неистовым. Постепенно он достигает апогея своей волшебной силы. Больной, словно помогая колдуну, широко открывает рот. Колдун шепчет, что злой дух сидит вот здесь и отказывается выйти, несмотря на колдовские слова, жесты и чудодейственные заговоры. Внезапно колдун падает на колени, припадает ко рту больного и жадно, лихорадочно сосет. Через некоторое время колдун печально и медленно поднимается, отрицательно качает головой и отступает назад, не спуская глаз с одержимого дьяволом. Снова четко, торжественно делает поворот, доходит до порога, поднимает свое лицо и устремляет взор ввысь. Он молчаливо объясняет небу, что злой дух отказывается выйти, но это уже не его вина.
Выйдя из оцепенения, он величественно подходит к столу, заворачивает стрелы и перья в платки, перекидывает через плечо веревочки, на которых укреплены мешочки, надевает окаймленное перьями сомбреро на копну черных волос, затягивает ремешок шляпы под подбородком и в сопровождении Хервасио и женщины выходит. За дверью они обмениваются несколькими словами. Кажется, своими темными глазами колдун показывает на нас и говорит, что мы виновники его провала…
Мы выходим на свежий воздух и с наслаждением глубоко дышим. Хервасио помогает женщине взвалить на плечи безжизненное тело ее сына. В полнолуние колдун снова попытается изгнать злого духа. И если тот заупрямится и не захочет выйти, то боги придут за юношей.
Я замечаю, каким странным взглядом смотрит Рамон на мать, которая, сделав из своей накидки нечто вроде колыбели, уносит в ней сына. Рамон провожает взглядом индианку, пока она проходит вдоль хижин и твердыми шагами взбирается на холм. Он о чем-то думает, вероятно о своем мальчугане (- оставленном в поселке Сан-Блас, когда Рамон убил сына судьи и скрылся от властей. - germiones_muzh.).
Уходит и могущественный колдун Андрес Уизтита, погоняя отелившуюся корову — плату за его услуги. Силуэт колдуна вырисовывается на фоне убогих крестьянских полей…
МИГЕЛЬ АНХЕЛЬ МЕНЕНДЕС (1904 - 1982. мексиканец, поэт, писатель и общественный деятель). "НАЙЯР"
В центре хижины на утрамбованном полу возле обрядового стола сидит, сжав руки между ногами, обнаженный подросток, жалобно плача и заливаясь слезами. Стоящая рядом на коленях мать пытается его успокоить. Но едва она отпускает сына, как охваченный приступом боли подросток начинает бить себя по ребрам, отчетливо выделяющимся на темной коже. Хервасио и Рамон наклоняются и берут исхудавшего, горько плачущего мальчика на руки.
Мне объясняют:
— Этот мальчонка в один холодный майский день почувствовал злокачественный жар, шедший изнутри. Оказывается, он сошелся с какой-то женщиной. И вот теперь он бледен, подавлен, разбит и жалуется на жестокие боли.
Сорванец даже не жалуется, он просто воет, сжимая живот обеими руками. Он бьется об пол головой, покрытой длинными нечесаными волосами. Его принесли сюда для осмотра.
Прошло уже много месяцев, как он заразился венерической болезнью, и она почти разрушила его организм. Послали за знахарем, но тот не спешит. А тем временем мать сопляка рассказывает на языке кора, что испытывал ее несчастный сын.
Наконец приходит уичоль, густо раскрасивший щеки красной краской. Его живописное одеяние скреплено тремя застежками. На голове небольшое сомбреро с невысокой конической тульей, почти скрытой черными орлиными перьями. С перьев свисает лента, унизанная колючками кустарника, они при каждом движении шевелятся и задевают друг друга. На куртке, расшитой аллегорическими фигурами — оленями и птицами, — висят три изящно раскрашенных мешочка. На поясе традиционные семь маленьких шерстяных сумочек разного цвета и рисунка, нанизанных на веревке (- все индейцы племен кора и уичоль носят такие. – germiones_muzh.). Штаны ниже колен и рубаха, рукава которой завязаны на локтях, вышиты разноцветными нитками. Колдун — единственный среди индейцев, позволяющий себе пышность и расточительность. Он входит молча. Женщина и Хервасио идут ему навстречу. Колдун внимательно выслушивает мать, рассказывающую на языке кора о несчастье сына. Когда колдун чего-либо не понимает, Хервасио переводит слова матери на язык уичолей. Это Андрес Уизтита — наиболее знаменитый и могущественный уичольский колдун. Травами он не лечит, а воздействует лишь силой заговора. Его власть над заболевшей душой признана в горах всеми.
Выслушав объяснения, он подходит к столу и кладет на него сомбреро и мешочки. Затем знаками просит всех отойти от простертого на полу больного, которого он словно не замечает. Присутствующие садятся вдоль круглой стены. Начинает вечереть.
Колдун вытаскивает из мешочков завязанные узлом платки. Один из них развязывает и расстилает на столе. В нем талисман — перья королевского орла, птицы, летающей очень высоко, и потому все видящей, все слышащей, все знающей. Из другого мешочка он, словно фокусник, желающий удивить публику, вытаскивает оперенные стрелы: ими он и хочет умертвить злого духа. Взяв стрелы в правую руку, а перья — в левую, он направляется к двери, смиренно опустив взор. На пороге колдун останавливается и на миг застывает в религиозном экстазе, затем поднимает руки, предлагая стрелы и перья небу, освещенному заходящим солнцем. Устремив взор ввысь, он несколько мгновений балансирует на грани, отделяющей величественное от гротеска. Такой позой он как бы испрашивает у богов разрешения применить свою мудрость.
Потом колдун сплетает украшенные золотыми браслетами руки и опускает их, пристально всматриваясь в перья. Он касается перьями груди, рта и, наконец, лба. Перья всезнающей птицы наделяют его мудростью, ибо боги разрешили ее применить. Затем он четко и торжественно поворачивается так, чтобы подойти к больному с востока, откуда восходит по утрам солнце — прародитель всего сущего на земле. К больному он не притрагивается, а только удивленно смотрит на него, словно обнаружил совершенно случайно. Так бог ненароком бросает взор на ничтожные человеческие невзгоды. Теперь он уже не отрывает взгляда от больного. Он смотрит сначала с любопытством, затем с интересом и, наконец, с состраданием. Колдун идет направо, в ту сторону, где стою я, и медленно описывает вокруг мальчика правильные круги, плавно покачивая нацеленными на него перьями мудрой птицы. Эта церемония состоит из пятнадцати поворотов: числа дней, необходимых луне — матери бессмертных, чтобы стать полной, круглой и, поднявшись высоко в небе, засиять как можно ярче (- автор ошибается: луне нужно не 15, а 14 дней. Лунный месяц = 28. – germiones_muzh.).
У матери ребенка и Хервасио в глазах затаился страх, ибо они уверены, что рядом находится либо бог, либо злой дух. Рамон (- метис, а не индеец. – germiones_muzh.) смотрит презрительно, но никто из всех троих не может остаться бесстрастным: первоначальное любопытство теперь превратилось в волнение.
Мы стали жертвами предрассудков. Колдун подчиняет наше внимание размеренному ритму своих движений, которые постепенно убыстряются. Он загипнотизировал нас своими магическими стрелами и перьями. Постепенно его движения превращаются в демонический танец. Мы видим, что его согнувшееся тело как-то уменьшается, словно погружается до пояса в землю. Затем колдун будто выходит из-под земли, чтобы вытянуться до невероятных размеров, коснуться головой стропил крыши. Он то скрещивает руки, то выпрямляет их, то извивает наподобие буквы S, то передвигается с необыкновенной быстротой… Слышно его тяжелое, как у работающего человека, дыхание, а когда он замирает, пот блестит на его лице, словно сделанном из тонкого медного листа. Колдун снова вздымает руки вверх, как бы собираясь поймать птицу.
В этот момент стоны больного затихли. Он закрывает глаза. То же самое делают мать подростка и Хервасио, ибо можно ослепнуть, когда выходит злой дух. Я тоже прищуриваю глаза и вижу, что колдун подходит к больному, почти касаясь перьями простертого безжизненного тела. Он водит ими вдоль торса юноши, бормоча непонятные слова, будто умоляя или предостерегая кого-то. Это — приказ злому духу, сидящему в теле юноши. Кажется, что злой дух слышит приказ и хочет выйти, но застревает в задыхающемся горле больного. Движения колдуна становятся все более и более настойчивыми, энергичными. Но все напрасно. Злой дух не хочет оставить свою жертву. Тело юноши дрожит как в припадке эпилепсии. Колдун взмок от пота, он дышит хрипло, со свистом. Его бормотание становится невнятным и неистовым. Постепенно он достигает апогея своей волшебной силы. Больной, словно помогая колдуну, широко открывает рот. Колдун шепчет, что злой дух сидит вот здесь и отказывается выйти, несмотря на колдовские слова, жесты и чудодейственные заговоры. Внезапно колдун падает на колени, припадает ко рту больного и жадно, лихорадочно сосет. Через некоторое время колдун печально и медленно поднимается, отрицательно качает головой и отступает назад, не спуская глаз с одержимого дьяволом. Снова четко, торжественно делает поворот, доходит до порога, поднимает свое лицо и устремляет взор ввысь. Он молчаливо объясняет небу, что злой дух отказывается выйти, но это уже не его вина.
Выйдя из оцепенения, он величественно подходит к столу, заворачивает стрелы и перья в платки, перекидывает через плечо веревочки, на которых укреплены мешочки, надевает окаймленное перьями сомбреро на копну черных волос, затягивает ремешок шляпы под подбородком и в сопровождении Хервасио и женщины выходит. За дверью они обмениваются несколькими словами. Кажется, своими темными глазами колдун показывает на нас и говорит, что мы виновники его провала…
Мы выходим на свежий воздух и с наслаждением глубоко дышим. Хервасио помогает женщине взвалить на плечи безжизненное тело ее сына. В полнолуние колдун снова попытается изгнать злого духа. И если тот заупрямится и не захочет выйти, то боги придут за юношей.
Я замечаю, каким странным взглядом смотрит Рамон на мать, которая, сделав из своей накидки нечто вроде колыбели, уносит в ней сына. Рамон провожает взглядом индианку, пока она проходит вдоль хижин и твердыми шагами взбирается на холм. Он о чем-то думает, вероятно о своем мальчугане (- оставленном в поселке Сан-Блас, когда Рамон убил сына судьи и скрылся от властей. - germiones_muzh.).
Уходит и могущественный колдун Андрес Уизтита, погоняя отелившуюся корову — плату за его услуги. Силуэт колдуна вырисовывается на фоне убогих крестьянских полей…
МИГЕЛЬ АНХЕЛЬ МЕНЕНДЕС (1904 - 1982. мексиканец, поэт, писатель и общественный деятель). "НАЙЯР"
Leave a comment