Это имя мое запечатано в дольней судьбе.
Это имя мое не разгадано, милый, тобою.
В тридалекое царство отныне дорога тебе,
Что услышал, мой суженый, там, за кащеевой тьмою?
Грозной силою я заколдована нынче была,
И страшилась волшебного гнева, Господнего пуще,
И уста разомкнуть не смогла, и с собой унесла
Тайну будущих дней в незапамятном времени сущих.
Мамок-нянек моих не зови на подмогу, зане
Ничего уже нет — ни стрелы путеводной, ни света.
Я — нигде, я везде: в облаках и в траве, и в огне,
И в рассветных лучах за холмами грядущего лета.
Древнерусское солнце высокой отвагой своей
Обожжет косарей золочёные, потные спины,
Поплывут, словно алое облако, звоны полей,
И к Иванову дню расцветятся родные долины.
Отыщи меня там, возжелая цвета подобрать
Торжествующей песне своей, и не выдай кащею. —
Только в русую косу вплести твою песню и стать
Не огнем, не царевной, а верной подругой твоею.